Инна Чурикова: Профессия наша – сердечная

– Инна Михайловна, как вы решили стать актрисой?

– Артисткой я стала благодаря маме. Хотя ее профессия (она химик, профессор, доктор биохимических наук) была далека от искусства, мама мне всегда говорила, что я буду актрисой. Я не хотела ее огорчать. Она рано разошлась с моим отцом, когда я была еще маленькой, и в жизни всего добилась сама. Мама всегда говорила: “Дочка, если что задумаешь, так тому и быть”. А у меня внешность не артистическая, я всегда комплексовала по этому поводу. Что с такой внешностью задумывать? Мама же говорила: “Дочка, ты у меня красавица”. Смешно… И знаете, если бы не она, я бы, возможно, в себя не поверила, хотя, мне кажется, с пеленок что-то разыгрывала, представляла, изображала.
В школе я записалась в драмкружок и участвовала во всех его постановках. Лицедейство так захватило меня, что я оказалась в молодежной студии при Драматическом театре имени Станиславского  и уже ни о чем не мечтала, как только быть профессиональной актрисой.

– Как осуществилась ваша мечта?

– Окончив школу, я подала документы сразу в два театральных вуза – в Школу-студию МХАТ и Театральное училище имени Щукина. Однако ни в одно из этих заведений меня не приняли: во МХАТе я “срезалась” на экзамене, а в “Щуке” забраковали из-за внешности. Один из тамошних преподавателей прямо во время экзамена внезапно спросил: “Девушка, а вы давно рассматривали свое отражение в зеркале?” Меня это настолько потрясло, что я расплакалась и забрала документы. Поплакав, отнесла их в Театральное училище имени Щепкина, сдала благополучно там все экзамены и была зачислена на первый курс.

– Как сложилась ваша театральная карьера?

– После окончания училища я попала в труппу Московского театра юного зрителя. Поначалу выступала в массовках, небольших эпизодах, потом играла характерные роли: милых и вредных старушенций, зверюшек. Например, Лису в пьесе “Знайка-Зазнайка”, Свинью в “Трусохвостике”, Бабу Ягу в “Двух кленах”. Причем спектакль с моей Бабой Ягой Центральное телевидение перенесло на телеэкран и демонстрировало на всю страну.
Потом я полностью переключилась на кинематограф и почти на пять лет оставила сцену. Но в 1973 году руководитель Ленкома Марк Захаров предложил мне сыграть Неле в спектакле “Тиль” Григория Горина по книге Шарля де Костера. Так я вернулась в театр и работаю в Ленкоме по сей день. За эти годы сыграла многие роли. Среди них Аркадина в “Чайке” и Сарра в “Иванове” Антона Чехова, комиссар в “Оптимистической трагедии” Всеволода Вишневского, Мамаева в “Мудреце” по Островскому, Антонида Васильевна в “Варваре и еретике” по Достоевскому.
Люблю играть в спектаклях, поставленных Марком Анатольевичем. Особенно в чеховской “Чайке” и в “Женитьбе” по Гоголю, в которой я сыграла сваху.

– Играете ли вы в антрепризах?

– В театральном деле за последние двадцать лет произошло немало перемен. Одной из них стали и антрепризные спектакли, в которых я тоже работаю. Так, я играла в “Овечке” и “Старой деве” по пьесам Птушкиной и более десяти лет в антрепризе “Сорри”, поставленной Глебом Панфиловым. В “Сорри” играла вместе с Николаем Караченцовым, но после того, что с ним случилось, я ушла из этого спектакля, не могла играть с другим актером, ведь Коля – мой друг, сердечный, сострадательный и замечательный партнер. Мы с ним еще в “Тиле” познакомились, потом играли в “Городе миллионеров”, “Оптимистической трагедии”…

– Как вы думаете, является ли театр богоугодным делом?

– Не хочу думать, что я грешница в своей профессии. Наверное, я не все понимаю, ошибаюсь, но профессия наша – сердечная. После каждого спектакля сердце болит. Когда после спектакля ты видишь со сцены людей, которые поднялись со своих мест и у них влажные глаза, преображенные лица, начинаешь думать, что театр – богоугодное дело.
Люди должны уходить из зрительного зала с прекрасным состоянием души, какой бы сюжет им ни показывали. Если ты уходишь из зрительного зала, и тебе не хочется ни жить, ни работать, зачем нужен такой театр? Конечно, нельзя думать о себе слишком хорошо, но театр должен быть божьим делом. Если то, чем занимаемся, замешано на агрессии, превращает человека в животное, разрушает его божественность, такой театр не нужен. Я на себе это испытала, когда мне предлагали сыграть одну из двух женщин, которые любят друг друга. Другой раз один автор принес мне сценарий пьесы, сказав, что она шла в Англии и имела невероятный успех,  и что у нас в России играть ее согласились известные актрисы. Я открыла сценарий и прочитала название: “Монологи Вагины”. Сначала подумала, что это монологи какой-то женщины, а когда догадалась, что это, то чуть не сошла с ума… Вот такая низость.

– Можно считать, что встреча с Глебом Панфиловым стала поворотным событием в вашей биографии?

–Для меня эта встреча и работа была принципиальной. Я, мучившаяся своей ненужностью, бессмысленностью того, что делаю, не удовлетворенная собой беспредельно, стала вдруг верить, что смогу, что очень серьезное и нужное – это мое дело, что могу больше того, что во мне до сих пор видели, и все оттого, что в меня верили. Так что встреча с Панфиловым внесла изменения в мою творческую жизнь.

– И в личную тоже?

– Да. В конце 60-х  мы с Глебом поженились и уже следующую картину “Начало” снимали, будучи супругами. В этом фильме я сыграла скромную работницу фабрики Пашу Строганову, натуру самобытную и талантливую. Выйдя на экран, “Начало” вызвало неоднозначную реакцию у критики и зрителей. Часть из них картину поддержали (по опросу журнала “Советский экран” И. Чурикова стала лучшей актрисой года, а болгарские зрители назвали ее лучшей зарубежной актрисой, поставив ее впереди Софи Лорен и Элизабет Тейлор. – Ю.Ч.).  Но нашлись и такие, кто посчитал мои актерские возможности весьма посредственными. До сих пор помню, как на обсуждении “Начала” в московском кинотеатре “Ударник” из зала поднялся один мужчина, назвался инженером и порекомендовал мне больше никогда не сниматься в главных ролях. Это было больно, обидно.

– Этот инженер был явно не прав, ведь на Венецианском кинофестивале вы получили приз “Золотой лев святого Марка” за лучшее исполнение женской роли в “Начале”. Кстати, в этом фильме вы, помнится, сыграли еще и роль Жанны д,Арк…

– Моя героиня – простая ткачиха Паша Строганова из провинциального городка, которой жизнь дала прекрасный шанс сыграть Жанну д,Арк в кино, почувствовала, ощутила и открыла в себе силы и возможности, которые были даны французской девушке. Так может случиться с каждой женщиной, хотя она об этом не подозревает. Как писал Михаил Светлов: “В каждом братстве наших могил похоронены наши Жанны”.
Уже тогда мы с Глебом вынашивали замысел большого фильма о Жанне д,Арк. Работа над сценарием к нему началась еще во время съемок “Начала” в Муроме.

– Почему вы выбрали именно Жанну?

– Еще когда я училась в 4-м классе, мы изучали по истории небольшой раздел французского средневековья, в котором было несколько слов о Жанне д,Арк. Я была очарована этой девушкой, которая не пожалела молодой жизни и пошла защищать свою Родину. Это моя самая любимая героиня. Поэтому, чтобы сыграть ее, я отказывалась от других интересных предложений в кино, от возможности работать в театре, от возможности иметь детей, свято веря в то, что Жанна стоит всех мук и лишений. К сожалению, руководство Госкино препятствовало работе над фильмом, и я через четыре года в отчаянии написала письмо председателю Госкино, который даже не удосужился прочитать сценарий.
Ответа на мое письмо не последовало. Кинематографическое руководство откладывало и откладывало съемки, говоря о том, что сначала надо снять что-то значительное о современности. И Глеб снял фильм “Прошу слова”, в котором я сыграла роль председателя горисполкома небольшого волжского городка Елизаветы Уваровой. На выходе фильм был изрядно покромсан редакторскими ножницами по указаниям свыше, но истинного смысла и его, и главного образа это не изменило. Глеб  за этот фильм был удостоен призов на фестивалях в Карловых Варах и Барселоне.

– Ваш сын пошел по стопам своих родителей?

– Ванечка уже в пять лет сыграл в фильме “Васса” свою первую роль в кино. У него есть предрасположенность к нашей профессии, но он насмотрелся на нас и заявил: “Мама, папа, артистом и режиссером я  никогда не буду”. Ему бы на актерский факультет идти, а сын поступил и окончил МГИМО и стал юристом-международником. А жаль... Впрочем, он недавно снялся в картине “Без вины виноватые”.

– Какие роли в театре и кино вам наиболее дороги?

– Каждая моя роль, каждый фильм или спектакль – это неотъемлемая часть моей жизни, и я не могу сказать: мне эта часть больше нравится, эта  меньше. Не могу.