Леонид Грач: Я рассказал анекдот, а не подбивал Ельцина отобрать Крым у Украины

- Борис Николаевич всегда вел себя неординарно. Причем это поведение у него было не какое-то искусственное, имиджевое, а шло от роду. Харизма. Я его часто встречал в Крыму, куда он прилетал на отдых.

- Он любил летать с помпой или был человеком демократичным?

- С помпой! Никогда не летал рейсовым самолетом. Только специальным бортом, как правило, военным. Ни для кого не является тайной, что Борис Николаевич любил, как говорится, принять на грудь. Так что встречать его в крымском аэропорту было сущим наказанием (улыбается). Бывало, после таких встреч коллеги на работу на следующий день не выходили. Тогда крымское руководство было слабовато в плане выпивки. Да и я, поднявшись по карьерной лестнице, тоже ощутил все прелести ситуации, когда в Крым съезжается на отдых вся советская верхушка — от инструктора ЦК КПСС до генерального секретаря... И у всех одна мысль: я наконец-то на отдыхе, так почему бы нам по рюмашке не тяпнуть? А если таких пять-шесть за день приезжает? Вредная работа была... Бориса Николаевича же в этом плане просто боялись!

- А чем его обычно встречали? Водочкой, коньячком или крымским вином?

- Хотя Борис Ельцин и был, как говорится, всепьющий, но с конца девяностых годов в Крыму пил лишь наше инкерманское "Каберне". Это вино стало его любимым напитком. Познакомились мы в 1981 году. Тогда Борис Николаевич был первым секретарем Свердловского обкома партии, а я — инструктором по вопросам спорта в Крымском обкоме.

Помню, звонит мне первый секретарь обкома и говорит, чтобы я немедленно выехал в Алушту. Туда, на олимпийскую базу "Спартак", должен приехать Ельцин. Дело в том, что Борис Николаевич, в молодости серьезно увлекавшийся волейболом, поддерживал женскую команду "Уралочка". А ее тренер Николай Карполь уговорил Ельцина посодействовать строительству в Алуште отдельного коттеджа для этой команды. "Только, — говорит мне первый секретарь, — ты лучше с Борисом Николаевичем не связывайся"... Я тогда ничего не понял, удивился, но, естественно, сел в машину и поехал.

Подкатывает "Чайка". Выходит Борис Ельцин. Молодой, красивый, высокий. А с ним — маленькая худенькая женщина — Наина Иосифовна. Повели их смотреть место, отведенное под базу. Но тут Ельцин как закричит: "Куда это вы нас ведете?! А ну-ка, пошли все за мной!" И повел сопровождающих в... парк. "Вот здесь будет база! Поняли меня?" — сказал как отрезал. А потом, обращаясь к директору базы "Спартак" Ивану Давкину, с которым был знаком еще по Свердловску, спрашивает: "Ваня, у тебя там все готово?" Намекает, значит, на застолье. Нужно сказать, что в то время на спортсменов средств не жалели.

Например, тяжелоатлету в день положено было питаться на 25 рублей. А в восьмидесятые годы это была приличная сумма. В рационе и красная икра была, и шоколад... Так что директор олимпийской базы мог принять гостей лучше, чем любой городской ресторан.

Приходим мы в небольшой зал с накрытым столом. Стали рассаживаться, а Борис Николаевич сердится. Кричит, мол, уберите рюмки немедленно! Прибежала женщина и тут же поменяла рюмки на... стаканы! Тут я начал понимать, почему мне советовали не связываться с Ельциным...

- Пить до дна обязательно было?

- Только до дна! Если кто не справлялся, в ход сразу же шли "провокационные" вопросы: "Ты меня уважаешь?" Или намеки на то, что непьющий — "або хворий, або падлюка" (смеется). После второго стакана я очнулся только утром. Правда, дома. На работу, естественно, не пошел. Вот такое у меня было первое знакомство с Борисом Николаевичем.

- Когда Ельцина назначили первым секретарем Московского горкома партии, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, он, что называется, ворвался в столицу, — продолжает Леонид Грач. — Встряхнул это болото. Там, как нигде, ко всему был номенклатурный подход. Он первым из высокопоставленных партийных чиновников стал появляться в общественном транспорте, ходить, как говорится, в народ. И это была не показуха. Он действительно хотел изменений. Хотел и делал. И так до 1987 года, когда его сняли с должности. Тут свою роль сыграл Михаил Горбачев, почувствовавший в Борисе Николаевиче мощного конкурента.

И если Ельцин до этого ежегодно бывал в Крыму, который очень любил, то после отставки с поста первого секретаря Московского горкома партии у нас был длительный перерыв во встречах — вплоть до 1995 года (тогда Борис Николаевич был президентом России, а Леонид Грач возглавлял воссозданную крымскую Компартию. — Авт.).

Как-то, будучи в Москве, я встретился с Иваном Давкиным. Он передал мне приглашение Ельцина прийти посмотреть соревнования по волейболу. После матча нас пригласили в отдельную комнату, где для Бориса Николаевича был накрыт стол. Он эмоционально обсуждал игру, активно жестикулировал... Мы поздоровались, обнялись, поговорили. И тут Иван в присутствии всей охраны заявляет: "Борис, давай сфотографируемся. А то вдруг тебя убьют!" Представляете? А Борис Николаевич, нимало не смутившись, отвечает: "Давай". Эта фотография до сих пор хранится в моем архиве.

- А после отставки с поста президента в 2000 году Ельцин в Крым часто наведывался?

- Буквально через месяц после того, как он сложил президентские полномочия, Борис Николаевич приехал к нам по приглашению украинского президента Леонида Кучмы (1994-2005 годы. — Авт.). Я его встречал в аэропорту и видел, что Ельцин очень плохо себя чувствует. А начальник его службы протокола Владимир Шевченко сказал, что шеф, скорее всего, пробудет в Крыму недолго. И, действительно, через пару дней Борис Николаевич решил уехать. Только я собрался в аэропорт, звонят мне от имени руководства одной столичной академии. Они тогда внедряли новую идею — давали своим институтам имена видных политических деятелей.

И Леонид Кравчук несколько раз писал Борису Ельцину письма, просил дать согласие на присвоение одному из институтов своего имени. Зная, что я буду встречаться с Борисом Николаевичем лично, меня попросили посодействовать в решении этого вопроса. Взяв копию письма, я отправился в аэропорт.

Погода в тот день была дождливая, холодная. Помощники, помня о плохом самочувствии Ельцина, решили в домик для приемов его не заводить. Возле самолета стоят провожающие — чиновники, генералы... Приезжает Борис Николаевич. Видя, что за стол его не приглашают, хмурится. Я подхожу к нему с письмом, а он мне: "Просьбы на взлетной полосе я не рассматриваю! Пусть они стоят здесь, а тебя я приму на российской территории". Поднялись по трапу, он тут же распорядился подать вина и только после этого поинтересовался, что мне нужно.

Я показал письмо. Говорю, мол, нужна ваша резолюция и вытаскиваю свою ручку. Борис Николаевич в ответ: "А где моя президентская ручка?" Охрана нашла, приносит огромнейшую чернильную ручку, украшенную российским двуглавым гербом. Вывел слово "согласен", расписался, положил бумагу рядом с собой и сказал: "Пока мы с тобой не выпьем, документ не отдам". Мы с ним за эту резолюцию еще бутылочки две "Каберне" приговорили... Так что, если эта академия хранит подобные документы, у них на факсе, подписанном Леонидом Кравчуком, есть резолюция Бориса Ельцина, получение которой пролоббировал Леонид Грач (смеется).

- Леонид Иванович, говорят, что вы не только были в добрых отношениях с Борисом Николаевичем, но и стали кумом руководителя администрации российского президента...

- Было дело. Летом 2001 года Александр Волошин отдыхал в Крыму с семьей. Я в то время был председателем Верховного Совета Крыма. Приехал к ним, повозил их по полуострову, показал Форосскую церковь. И тут супруга Александра Стальевича, Галя, говорит, что именно здесь хотела бы окрестить маленького сына. Я поговорил с кем следует, решил вопрос. Через несколько дней звонит Александр Стальевич и приглашает на крестины. Приезжаю, и тут оказывается, что я — крестный отец!

Через полгода после этого, поздней осенью, в Крым вновь прилетает Борис Николаевич. Выходит из самолета, здороваемся. Смотрю — совершенно другой человек! Такое впечатление, что подменили! Речь ясная, движения координированные, весь так и искрится шутками... А до этого в прессе промелькнула информация о том, что он летал на лечение в Тибет. Перед отъездом на госдачу Борис Николаевич попросил меня угостить его чебуреками и показать церковь, где мы стали кумовьями с главой его администрации. Я согласился и позвонил Леониду Кучме — проинформировал его о желании Ельцина.

Через день мы отправились на экскурсию. Крымский митрополит Лазарь дал соответствующее распоряжение, и в церковь приехал хор певчих. Борис Николаевич посмотрел, послушал и сказал Наине Иосифовне: "Нужно и нашего басурмана окрестить здесь". Это он о внуке.

- А где чебуреками Ельциных угощали?

- Я уверен, что нигде не готовят такие вкусные чебуреки, как на Байдарских воротах. Там их делают не только с мясом, но и с сыром, зеленью, абрикосами... Ельцину понравились с бараниной. Сидим, идет приятный разговор, великолепная погода, отличное настроение... И тут я решил рассказать Борису Николаевичу политический анекдот. Знаете, для меня вопросы запрета Компартии и развала Советского Союза всегда были болезненными.

Говорю, знаете, как в Крыму отвечают на вопрос: "Кто в Беловежской пуще был самым трезвым — Ельцин, Кравчук или Шушкевич?" — "Леонид Кравчук!" — "Почему?" — "Да потому, что оставил себе Крым..." Как Борис Николаевич завелся! Услышали мы все, чем богат русский язык! Сказал, мол, Леониду Кравчуку независимость нужна была не для дела, а для должности: "Если бы я взял тогда в руки карту, красный карандаш и прочертил границу от Харькова до Одессы, он бы и на это согласился!". Потом обстановка за столом нормализовалась, и Ельцин пригласил меня в гости на дачу.

- Чем он вас за чебуреки отблагодарил, какими деликатесами потчевал?

- Настоящими сибирскими пельменями с медвежатиной! Они специально мясо с собой привезли. Мы все это дело еще пару часов под водочку употребляли, беседовали... Знаете, для Ельцина застолье — это целая философия, а не просто: сел — выпил — закусил. Это долгие беседы с чувством, толком, расстановкой. Несмотря на то что он сибиряк, было в его характере что-то кавказское...

Но на этом история "чебуречной" встречи с Борисом Николаевичем не закончилась. Мы попрощались, я вышел к служебной машине, которая была оборудована правительственной связью. Мне сказали, что несколько раз звонил Леонид Кучма, просил выйти на связь в любое время. Набираю спецкоммутатор, соединяют. Леонид Данилович сразу, как говорится, взял быка за рога: "Леонид Иванович, ну что вы делаете? Зачем вы подбивали Бориса Николаевича Крым отобрать?". Тут я удивился и говорю: "Вы или дайте команду, чтобы поставили хорошую звукозаписывающую аппаратуру, или пусть охраняющие меня сексоты уши почистят!". И напомнил тот анекдот.

- Первый президент России был хорошим рассказчиком? Какую-нибудь историю "от Ельцина" вспомните?

- Борис Николаевич был лидером всегда и везде. В том числе и за столом. Во время тех застолий, в которых я принимал участие, он о политике не говорил, в основном об охоте. Как он за пельменями живописал походы на медведя, на кабана... Но мне, к сожалению, эти рассказы не запомнились. Дело в том, что я — антиохотник и ни разу не позволил себе выстрелить в живое существо.

У Ельцина был отличный тандем с начальником протокольной службы Владимиром Шевченко. Тот ему и темы подбрасывал, и умел очень занятно повернуть разговор. Начальник протокола — очень ответственная должность. Можно сказать, блюститель порядка.

- Как же они упустили момент, когда в Кремле Борис Николаевич попытался взять под локоток английскую королеву, к которой, по протоколу, нельзя прикасаться?

- Ну, Ельцин много чего себе позволял. Помните, как он в Берлине взял у дирижера палочку и стал управлять оркестром? В этом и был весь Борис Николаевич. Протокол мог ему лишь что-то подсказать, а потом улаживать последствия неловких ситуаций. Такие индивидуальности протоколом не управляются.